1. Страна отступает не в первый раз. Уже в 2020 году был очевиден аналог с Александропольским договором столетней давности, который означал признание потери Карса и горы Арарат. Условия этого тяжелого для Армении мира, заключенного еще правительством Первой республики, были затем фактически подтверждены Московским и Карсским договорами 1921 года, подписанными уже при советской власти. Арарат остается на гербе Армении (как и во времена и Первой республики, и Армянской ССР), но речь шла об истории и мечте – сложившихся геополитических реалий это не меняло.
2. Конфликты могут прекращаться с помощью компромиссов, которые не устраивают в полной мере ни одну из сторон (на то они и компромиссы) – их сторонников легко и имиджево выигрышно обвинить в предательстве. Если компромиссов достичь не удастся, повышается вероятность одностороннего решения.
В ситуации с Нагорным Карабахом шанс на компромисс был упущен в 1998 году, когда большинство армянского общества не согласилось с позицией Левона Тер-Петросяна, который в результате лишился поста президента.
Дальше нефтяной Азербайджан при поддержке Турции только усиливался, а позиции Армении слабели.
3. "Замороженные" конфликты могут со временем размораживаться в результате игры вдолгую. В конце 80-х – начале 90-х годов долгосрочное планирование было невозможно – и все заинтересованные стороны действовали, исходя из текущих интересов. При Гейдаре Алиеве Азербайджан стал играть вдолгую, тогда как Армения продолжала действовать по инерции, заложенной в первые, успешные для нее, годы карабахского конфликта (тем более, что к власти после свержения Тер-Петросяна пришли его непосредственные участники).
4. Сейчас в Армении столкнулись два нарратива – "виноват Пашинян" и "виновата Россия". Между ними есть разница. Пашинян "обновил" легитимность, выиграв выборы после проигранной войны 2020 года. Тогда общество не захотело мобилизовываться – и оно до сих пор находится в стадии демобилизации, что облегчает задачу Пашиняна. Оппозиция не может предложить реальной альтернативы, потому что воевать за Карабах мало кто хочет.
"Антипашиняновский" нарратив может сработать в будущем, но сейчас его возможности ограничены – тем более, что в исторической памяти действия Пашиняна сопрягаются с драмой лидеров Первой республики, принявших тяжелое и вынужденное решение.
А вот "антироссийский" нарратив связан не только с завышенными эмоциональными ожиданиями, но и с внешним фактором - и вызывает в памяти договоренность РСФСР и кемалистской Турции. И сейчас он действует сильнее.
5. Запад не спас Первую республику в 1920 году, когда были надежды на Вудро Вильсона, которому, однако, пришлось отбиваться от мощного изоляционистского лобби, которое не хотело вмешательства США в какие-либо конфликты в Евразии. Запад не спас Карабах и сейчас – и из-за отсутствия реальных возможностей, и из-за отношений с Турцией (союзником западных стран по НАТО) и нефтяным Азербайджаном.
Но при всех аналогиях с 1920 годом есть принципиальная разница. В 1920 году будущее региона определяли Ленин и Ататюрк, у которых была военная сила и ситуативно совпавшие интересы. Первая республика не только потерпела поражение от кемалистов, но и не могла ничего противопоставить Красной армии. Запад сосредоточился на выстраивании "санитарного кордона" на западной границе будущего СССР.
Сейчас же западные страны остаются активными игроками на Южном Кавказе – и вопрос в том, какой уровень интеграции они могут предложить Армении в случае официального признания Азербайджаном ее "советских" границ.
! Орфография и стилистика автора сохранены
